О`Санчес. - Перепутье Второе

На четвертый день они окончательно сдружились, однако, несмотря на тепло отношений, Керси упрямо отказывался обращаться к рыцарю Докари накоротке…

— Вот если бы я выбрал от его светлости удар мечом по плечу на поле боя, то был бы я сейчас полноправный 'рыцарь поля битвы', но его светлости угодно было снизойти к моему тщеславию… Да, вот вам смешно, сударь Рока… прошу прощения, оговорился… сударь Докари, ибо вы государя видите ежедневно… и принцесс…

— Храни нас боги — встречать Его Величество так часто, как вы говорите! Нравом он крут и переменчив. Кстати, и не пристало рыцарю шастать по передним, в надежде снискать случайную благосклонность от сильных мира сего…

— О нет, сударь Докари, вы неправильно меня поняли: я не собираюсь натирать штанами скамейки в монарших передних, но — удостоиться лицезреть, хотя бы однажды, государя и его семейство… А пуще того — принять из высочайших дланей рыцарский венец!.. Это великое счастье, отсутствие которого, вам, столичным вертопрахам, просто не понять. У нас в провинции на многое смотрят совсем иначе, нежели у вас…

— Я считаю, что его светлость маркиз Хоггроги был несомненно прав насчет вас, дорогой Керси, ибо вы вполне заслужили принять рыцарство непосредственно из рук Его Величества…

— А Лери только на будущий год сие светит… Ух, как он мне завидовал, мне даже совестно перед ним стало… сам не знаю за что…

— Через год вы сравняетесь, и все загладится. Какой, все же, отвратительный постоялый двор… Жаль, что темнеет, иначе…

— Пустяки, сударь Докари, переночуем, а с утра в путь, не впервой.

И все-таки предчувствие не обмануло князя Докари, и они едва не попали в неприятную переделку.

Трактирный зал был не то чтобы забит постояльцами, но полон шумом, который они создавали: пятеро полупьяных дворян, одетых по-военному (скорее всего, это были так называемые добровольные ополченцы, а проще говоря — дворяне наемники, следующие в точку сбора к одному из местных властителей) не придумали ничего лучше, как затеять игру в 'тук-тук', а именно укрепили на входной двери мишень и поочередно метали туда кинжалы, нимало не смущаясь, что кто-то может эту дверь открыть и попытаться войти во время очередного броска.

Так и случилось, дверь распахнулась — кинжал уже летел.

Дверь открывали юные путешественники, впереди шел князь Докари. Он мгновенно выставил руку и перехватил крутящийся в воздухе кинжал прямо за рукоятку. Бешенство, хлынувшее к нему в сердце, никак не проявилось ни в выражении его лица, ни даже в громкости его голоса.

— Осторожнее, сударь, по-моему, вы обронили ножик.

Докари завел руку за спину и, не оборачиваясь, воткнул кинжал в дверную притолоку. Керси, вошедший следом, обшарил обстановку шустрыми черными глазами, все понял, но проявил себя чуть менее сдержанно:

— Тупое село на пьяном отдыхе! Хозяин! Будьте добры, две комнаты для ночлега, моему другу и мне.

Прибежал хозяин и горячо заверил, что комнаты будут готовы через несколько мгновений, а пока сиятельные судари могут освежиться здесь же, за счет заведения.

— Говорит учтиво, а, Керси? Придется малость потерпеть. Два отвара на костях зверей молочных…

Все события развивались стремительно: половины минуты не прошло, как оба путешественника уже сидели за отдельным столом, в ожидании отвара и комнат. Наученный долгими путешествиями, Гвоздик смирно ждал снаружи, сидя возле коновязи, рядом с хозяйскими кобылами, Черникой и Волной.

Оба юноши были хорошо сложены и развиты, росту в Докари было четыре локтя без двух пальцев, Керси на палец пониже — он хорошо вымахал за последний год.

Это только рядом с маркизом Хоггроги Солнышко оба они смотрелись худосочными и тщедушными, среди обычных же людей — никак не выделялись в слабую сторону, скорее, даже напротив. Но лица, лица их выдавали крайнюю молодость, которая слишком часто сочетается с неопытностью и робостью… Вот именно их юные лица, а также принятые внутрь горячительные напитки подстегнули обиду пятерых дворян, игравших в 'тук-тук'.

Обозвать ножиком боевой кинжал… сказать на них 'тупое село'! За такие слова можно вырезать целую провинцию, причем совершенно бесплатно.

Один из дворян, все еще стоявших у 'швырятельной' черты откашлялся:

— По-моему, два щенка нуждаются в порке. И я лично наме..

— Ваши милости! Комнаты готовы!

— Князь Докари соизволил услышать только слова трактирщика, поблагодарил кивком и свистнул. Дверь бухнула, открываясь, и с размаху, настежь отворенная, хрястнула о каменную стену: это Гвоздик вбежал, улыбаясь люто и счастливо.

— Тихо, Гвоздик. Хозяин, счет с утра пораньше, и позаботьтесь о лошадях.

Путешественники пересекли мертвую тишину зала, чинно взошли наверх и там уже, наверху, оба вошли в комнату, предназначенную князю Докари.

— Побудьте у меня несколько минут, Керси, ибо они все же дворяне: дар речи неминуемо к ним вернется, и они придут за разъяснениями, либо, напротив, с разъяснениями.

Керси молча кивнул, за время путешествия он привык доверять старшему другу.

И точно: осторожное пошкребывание, извинительное бормотание…

— Что такое, любезный хозяин?

— А… я… они… просют выйти к ним… Вон там…

В нескольких шагах от двери их ждал один из этих дворян, как раз тот, который так неосторожно швырнул кинжал.

— Да, сударь?

— Гм… Я Итахи Сотика, пожизненный виконт!

— Рыцарь князь Докари Та Микол. У вас есть ко мне обиды?

Дворянин, пришедший за вызовом, тем временем стремительно трезвел. Он вспомнил вдруг, как это юное сиятельство обращается с летящим кинжалом, он вдруг увидел в дверях страшенную морду обуреваемого любопытством Гвоздика, он понял вдруг, что юноша, стоящий напротив него, носит золотые шпоры, ничуть не ниже ростом, а в плечах пошире, и вообще глаза его светятся отнюдь не страхом перед ссорой…

— К вам, сударь? Ни малейших. Но вот к вашему спутнику… признаюсь… — У Итахи Сотиха был очень быстрый и изворотливый ум, он даже успел вспомнить 'тупое село', слова, которые якобы и привели его на второй этаж, к дверям путешественников.

— А.. разумеется Позвольте представить: дворянин Керси Талои, оруженосец маркиза Короны сударя Хоггроги Солнышко, за бесстрашие и удаль, за многочисленные подвиги на поле боя представленный им к венчанию в рыцари.

Друзья, Керси и Рокари, успели отъехать довольно далеко от владений маркиза, но репутация его и слухи о нем разошлись еще дальше. Вполне возможно, что виконт Итаки Сотика, не на шутку струхнувший, но, тем не менее, движимый долгом чести, не решился бы отступить открыто, однако в разговор вмешался Керси.